Утренний рассол

Как Филатов писал?

«К нам на утренний рассол прибыл аглицкий посол,
А у нас в дому закуски – полгорбушки да мосол».

В отличие от героев бессмертного произведения в нашем дому закуски хоть отбавляй! Есть чем побаловать и взбодрить себя опосля вчерашнего на утренней зорьке. Приятного «опохмела»!

 

Планета по имени Евтушенко
 
 
«Нам нужны идеалы»
 
 
Комета Евтушенко
 
 
Вот такое хреновое лето...
 
 
Тренд... Pro trendum...
 
 
Легенда № 17
 
 
Клезмер-фест 2012
 
 
Никита Михалков: о кино и толерантности
 
 
Последний бой
 
 
Безработица, однако
 
 
Мы будем жить вечно!
 

 

Последний бой… он трудный самый

Интересно, сколько золота в той каёмочке на том блюдечке, по которому катится яблочко российского образования? И кому принадлежит сие блюдечко?

Утро началось с рассвета: расталдыкнулось солнышко, рассупонило свои лучи по всему белу свету,… ну и т.д. и т.п. по известному всем тексту. Оно, то самое утро, вероятней всего, у всех 14.000 выпускников (или сколько их там?) средних школ лучезарного города NN начиналось одинаково: надо было вставать и, подаривши полтора часа сладкого утреннего сна организаторам процесса строгого контроля за накопленными знаниями, плестись в школу.

В школьном дворе стояла атмосфера напряженного оживления. Как-то нехорошо блестя глазами, выпускники собирались небольшими группками и, нервно озираясь, ждали выхода учителей, которые в припадке носились по школе, разводя бурную деятельность по сбору сопроводительных документов. Мамаши, мужественно пришедшие поддержать своих отпрысков, жались в стороне с трагическими лицами: они определенно боялись больше. Папашек не прослеживалось вовсе – они вовремя сослались на занятость.

Желудок медленно, но верно, скручивало: у кого-то от неосторожно съеденного завтрака, у кого-то от его отсутствия. Хотелось есть, спать, писать, плакать, хохотать, кричать, побить любого, кто попадет под руку, или просто лечь на соседний газончик и тихо сдохнуть от безысходности. Но некоторым все же удавалось сохранять вполне осмысленное выражение лица. Во всяком случае, пока.

Наиболее сообразительные мальчики пришли в пиджачных парах и галстуках, а не менее сообразительные девочки обклеили ноги колготками и модельной обувью на высоченных каблуках. У одной даже сохранились на пятках оранжевые торговые наклейки с ценой, видимо, предмет особой гордости. Это было очень актуально, потому что столбик термометра медленно полз к +300 по Цельсию, солнышко продолжало рассупонивать свои лучи. Было не холодно.

Наконец, все построились и после непродолжительной панихиды, затеянной администрацией школы, мы, возглавляемые еще бодрыми, со взорами горящими и взбитыми прическами классными руководительницами, лохнесским чудовищем поползли в дружественную принимающую школу. Поскольку некоторые наши небесной красоты барышни едва ковыляли, процессия колбасой растянулась на целый квартал. Особое умиление вызывали сочувствующие водители, которые на перекрестках норовили наехать, видимо, в надежде спасти нас от предстоящих страданий. Какая-то мелкая тощая мамашка в немыслимом болтающемся балахоне, раскинув ручонки, кидалась на капот, как на амбразуру дота, с криком: «Пропустите детей!»

Мы шли со стойкой идиосинкразией на великий и могучий, виртуозно взращенной в наших неокрепших душах за семь лет совместной жизни с истеричной русичкой, гордясь тем, что знаем несколько букв. Но это уже благодаря усилиям мучеников-репетиторов, которые с младых ногтей заменяли нам школьное образование, конечно, не безвозмездно. Нет, вы только подсчитайте: семьсот с чем-то учебных часов, бездарно просиженных на жестких партах в пыльных классах, это два года чистого времени, и все только ради того, чтобы учителка была тоже занята!

Все еще бодренькие и почти не запылившиеся мы добрались до места последнего пристанища. Школьный двор, закатанный в асфальт, напоминал военный плац. Тень, куда расторопные мамашки нас и затолкали, была только на задах этого дворцового комплекса, представлявшего собой традиционный образец сталинского псевдоклассицизма. Там было относительно прохладно и можно было покурить.

В глазах даже самых бойких тихо плескалось уныние. Отличницы, не привыкшие к такому непочтению, начали приглушенно роптать. Гопотеныш из соседнего класса использовал одноклассника в качестве боксерской груши для снятия накопившегося стресса. Огромный лох блаженно хамил своей сникшей, несчастного вида мамашке. Все почти терпеливо ждали. Но у нас с собой было: мы методично истребляли запасы принесенной воды. Время шло.

И грянул клич! Все, не суетясь, без особого энтузиазма выползли на солнцепек. Вот парадный подъезд. Организаторы процесса, обладающие, видимо, редким умом и сообразительностью, поставили регистрационный стол прямо поперек входа и стали с подвыванием выкликать фамилии по одной. Минут через пятнадцать кто-то сообразил пристроить регистрационные тетради на голову в виде панамы, но было уже поздно. Неосторожно выпитая вода Ниагарой текла по спине и ногам, но даже это не освежало. Тяжелее всего приходилось тем, кто не хотел расстаться с пиджаком, но они стойко держались за имидж, а, может, за спрятанные диктофоны. Кто знает? Глаза окружающих медленно заполняла тоска и безысходность, затих даже гопотеныш.

Услышавшие свою фамилию, попадали в вожделенный вестибюль: спертый запах зверинца можно было резать ножом, колумбарий с портретами выпускников времен Очакова и покоренья Крыма трудолюбиво созданный в докомповый век художником-самоучкой напоминал о бренности жизни. Никто ничего не знал. Никто ничего не мог объяснить. Две класснухи сцепились за место не под солнцем, одна оказалась злее и смела соперницу вместе с ее классом, а за одно и регистрационный стол. Ситуация с потрясающей идентичностью копировала известные кадры из фильмов про гражданскую войну: посадка белой гвардии на последний пароход в Константинополь.

Надо отметить удивительную смышленость тех, кто, не спя ночей, вдохновенно сочинял сценарий сего действа. Главной задачей было рассадить всех так, чтобы рядом не оказались ни одноклассники, ни одношкольники. Ну, очень трогательный пасьянс, даже слеза наворачивается! Очумевшая от собственного бардака принимающая сторона взирала на нас глазами инквизиторов. Дальше DООM-2, level 1: у двери сообщали один номер парты, level 2 – у следующей – совсем другой номер, и так до четвертого этажа (пояснение для особо одаренных взрослых: DООM-2 – компьютерная игра, стреляшка, level 1, level 2 – уровни). Для того чтобы пройти в соседнее помещение на четвертом этаже (штрафное очко) нужно было спуститься на второй и вернуться по другой лестнице обратно. Ну, чем не Мориц Эшер со своим «Домом лестниц».

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Один шустрый апофигист нашел на преподавательском столе список, и сам выяснил, какое место ему определил жребий. Другой томно бродил, как тень отца Гамлета, так как места с его номером не оказалось вовсе. Длинный шлангообразный пацан отволок качающуюся девочку к назначенному месту и далее трижды переходил, под руководством дамы приятной во всех отношениях, из кабинета в кабинет: его номера все не находилось. Большая часть многострадальных бродила как сомнамбулы. Такие чистенькие и аккуратные девочки в белых нарядах были уже похожи на клумбу, по которой проехался трактор. И скучно, и грустно, и некому руку подать… Глаза были полны отчаянием и тихим ужасом. Можно было начинать писать «Гернику-2» с натуры. Жаль, Пикассо среди нас не нашлось. Все потели и воняли…

Время начала инструктажа давно прошло, когда через кордон протиснулись последние. Но везло не всем. Человек десять, уже чуть не плача, остались за вожделенной дверью. То ли списки перепутали, то ли школьный 486-й дал сбой, короче, их фамилии не прозвучали. Почерневшие класснухи с синяками под глазами от усталости и ужаса и со слипшимися прическами, отпаивали друг друга валерьянкой, приваливаясь к стене.

В конце концов, все улеглось, и воцарилась относительная тишина. Все засопели. Было 10.40. по московскому времени, а в Стране восходящего солнца уже подавали ужин.

Но Мойры еще не доплели нить наших мучений. Бодрый дядька с веселым, изрядно поседевшим пушком, венчиком украшавшим его малиновую лысину, резво гарцевал вдоль рядов со скоростью пушечного ядра и зычным голосом раздавал распоряжения. Мы терпели, как могли, но сбивались при каждой очередной реплике, вздрагивая всей тушкой. Наконец, с первой парты раздался голос какого-то неформала с длиннючими волосами, забранными в хвостик:

— Позвольте задать Вам вопрос? — осведомился он, елейным голосом благовоспитанного пай-мальчика.

— Пожалуйста!! — с готовностью вскинулся дядька.

— А нельзя ли потише раздавать указания? Вы нас отвлекаете, — так же нежно продолжил неформал, преданными невинными глазами глядя на оппонента.

И тут с последней парты еще трое отчаявшихся с суровыми лицами в едином порыве вскинули руки вверх в приветственном жесте кубинских революционеров и зарычали:

— Да-а-а!!!

Толстяк обалдел. Застыв на секунду, он оторопело оглядел зал, засуетился и исчез. Воцарилась благословенная тишина. Народ ехидно ухмылялся и с благодарностью косился на защитника прав замученных. Далее глупый пингвин прятал тело жирное за дверью, блестя очками, напряженно оглядывал сидящих и вновь исчезал. Больше его голоса никто не слышал.

В долгом процессе экзекуции начались всплески отчаяния:

— Можно в туалет?

Бодрые дядьки брали под конвой желающих облегчиться и сайгачили рядом до дверей. И там, в спертых, «благоухающих» недрах школьного туалета типа сортир можно было начать нажимать кнопки заветного сотового и, созвонившись со своим со-ратником(-ницей), который(-ая) преданно и терпеливо дежурили на своих сотиках, записать продиктованные правильные ответы. Но подобный кульбит удался не всем. Меж тем буквы поплыли перед глазами нестройными рядами, нагло подмигивая и расплываясь, но даже общий смысл уже не угадывался. По ком звонит колокол? По «нам» или по «нас»? А черт его знает… Похоже, это звонит уже в голове. И точно по моим знаниям, которые уже не выдержали перегрева. Мозговой комп завис. Файл опустел. Страницы тестов плыли в липком мареве. Очкастая отличница трудолюбиво строчила четвертую страницу черновика. Потерянный чел, держась за голову обеими руками, являл собой изваяние достойное подписи «безнадёга.ru». Соседка жалобно шмыгала и платочком утирала то ли слезы, то ли пот, градом катившийся в глаза, и из глаз, и по глазам и оставлявший предательские черные следы от потекшей туши. Тетка-надсмотрщица, с багровым потным лицом, сладко спала, привалившись в дальнем углу.

Шёл Единый Государственный Экзамен по великому и могучему! Благословен тот человек, который придумал его, чтоб он сам и его любимая кошка были здоровы, как мы!

P.S. Ну, что глупости-то говорить! Лучше поищите девятнадцать скрытых цитат, а потом доказывайте, что мы ничего не знаем.

P.P.S. Возникшие ассоциации с конкретными людьми и местом необоснованны.

Очевидец и участник событий

наверх