Утренний рассол

Как Филатов писал?

«К нам на утренний рассол прибыл аглицкий посол,
А у нас в дому закуски – полгорбушки да мосол».

В отличие от героев бессмертного произведения в нашем дому закуски хоть отбавляй! Есть чем побаловать и взбодрить себя опосля вчерашнего на утренней зорьке. Приятного «опохмела»!

 

Планета по имени Евтушенко
 
 
«Нам нужны идеалы»
 
 
Комета Евтушенко
 
 
Вот такое хреновое лето...
 
 
Тренд... Pro trendum...
 
 
Легенда № 17
 
 
Клезмер-фест 2012
 
 
Никита Михалков: о кино и толерантности
 
 
Последний бой
 
 
Безработица, однако
 
 
Мы будем жить вечно!
 

Никита Михалков: «Глухонемые раньше нас нашли общий язык!»

 

В рамках V Международного фестиваля мусульманского кино «Золотой Минбар» в Казани 1 октября прошёл Круглый стол «Кинематография России в единстве и многообразии национальных культур».

 

На Круглый стол собрались гости кинофорума – председатель Союза кинематографистов РФ Никита Михалков, первый заместитель Председателя Союза кинематографистов РФ Сергей Лазарук, генеральный директор Госфильмофонда РФ Николай Бородачев, народная артистка РФ Нина Русланова, киновед и кинокритик Кирилл Разлогов, ректор ВГИКа Владимир Малышев, директор Театра киноактера Сурен Шаумян, председатель жюри фестиваля Али Хамраев и многие другие.

Первой выступила заместитель Премьер-министра РТ, министр культуры Зиля Валеева. Она рассказала о развитии татарстанского кинематографа и его современном состоянии. Министр культуры напомнила, что республика уже пережила болезненный опыт съёмок фильма, которые так и не были завершены (речь идёт о печально известной картине «Теплые ветры древних булгар»). Но есть надежда, что в будущем ситуация выровняется: планы построить в Татарстане киностудию были озвучены Президентом Татарстана Минтимером Шаймиевым.

Зиля Валеева сказала: «Для меня главная сенсация этого фестиваля состоит в том, что в конкурсной программе представлено сразу 2 татарстанских кинофильма. Я сейчас не хочу обсуждать их художественную ценность, но нужно признаться: это интересный опыт, обнадёживающий. Татарстанское кино обретает крылья».

О взаимодействии национальных и конфессиональных культур говорил и Кирилл Разлогов. Он считает, что человеку, которого окружают традиции разных этнических и религиозных групп, хочется сделать уверенный выбор, найти своё и отгородиться от чужого. Однако идти на такой шаг не стоит – это может породить отчуждение. Напротив, свое существование в рамках разных культур нужно стараться понять и принять. Это, в свою очередь, поможет сблизиться и представителям разных культур.

Главным же было выступление Никиты Михалкова.

«Я бы хотел, чтобы мы отвлеклись от формального тона, который мы уже не приняли. Огромная, огромная страна, в которой живёт много разных народов. На сегодняшний день мы, к сожалению, не имеем и возможности, а, порой, и интереса к тому, чтобы по-настоящему ощутить, кто же живёт рядом с нами. «Историческое достоинство», о котором говорил профессор Пиотровский на Госсовете, (и я совершенно с ним согласен), и «воля жить» – оба понятия вытекают из возможности и желания взглянуть вовнутрь своей корневой системы, вовнутрь себя, своих культур и своего пейзажа. И для меня вопрос о понимании в моей жизни мусульманской жизни и ислама решился однажды очень просто.

Для меня мечеть, минарет были связаны с образом из фильма «Белое солнце пустыни»: пустыня, жёлтый песок, солнце… И как-то под Нижним Новгородом я попал в татарскую деревню на праздник: лошади, скачки, борьба, мясо, выпивка – всё было. И меня спрашивают: «Хотите посмотреть на мечеть?». А пейзаж вокруг – Волга, берёзовые рощи, поля… И, я думаю, как же тут мечеть может стоять? Тут храм должен стоять. И меня внутренне даже немного передёрнуло… Но я согласился, и мы поехали. Стоит мечеть, минарет, заходим внутрь, я себя чувствую туристом, всё уважительно. А пейзаж вокруг просто левитановский! Я спрашиваю: «А сколько лет этой мечети?». Мне отвечают: «Семь». «А сколько лет в этом месте живут люди, которые ходят в эту мечеть?». Мне отвечают: «Восемьсот». И из этого ты делаешь вывод, что твой личный русский пейзаж такой же родной для человека, который ходит в мечеть. На уровне пейзажа, на уровне географического ландшафта ты понимаешь, насколько объединены твои представления о прекрасном, с представлениями о прекрасном человека, который исповедует другую веру. И мне кажется, что мы должны быть бесконечно благодарны благоверному князю святому Александру Невскому, который предпочёл платить из своего кармана дань Орде, нежели принять то, что предлагали ему римские папы. Это потрясающе мощный выбор! Тебе предлагают (ничего не надо!), только повернись к нам! А другие говорят: отдай своё. И он говорит «нет» папам. Он говорит: я отдам своё из своего кармана то, что у меня есть, но я не отдам свою душу. И Тамерлан никогда не разрушал церквей. Заводили коней татары в русские храмы, но они не разрушали дух русской жизни, они не разрушали самого генетического кода, а, наоборот, перемешивались и, как сказал ещё Тютчев: поскреби любого русского – увидишь татарина.

Я говорю это не потому, что нахожусь в Казани. Я с огромным интересом и историческим и генетическим уважением отношусь к тому, что несёт в себе исламская культура, исламский мир, но тот самый здоровый исламский мир, а не любые отклонения в любой религии, которые вы знаете, к чему приводят… К этому приводили крестовые походы, к этому приводит сейчас экстремистский ислам. И мне было бы очень важно видеть картины на языке, я хотел бы ощущать себя частью этой культуры ровно настолько, насколько ощущали себя частью этой культуры все те, кто жил за 400, 500, 600 и 700 лет до нас с вами. И перемешанная кровь, и огромное количество военных начальников, которые пришли из Орды на Русь, кто потом становились цветом русской аристократии – Юсуповы, Гончаровы, Тургеневы – всё есть. Это взаимопроникновение не туристическое. Когда мы говорим о том, что создаём культурный центр и т.д., мы говорим о туризме как о бизнесе, а мне хотелось бы, чтобы этот туризм был бизнесом для тех, кто приезжает извне, а для нас он не должен быть бизнесом. Для нас он должен быть любимой частью своего. Мы говорим об основах патриотизма. Кто-то сравнивает патриотизм с шовинизмом. Это глубочайшее заблуждение. Шовинизм – это когда я говорю, что я лучше тебя. А патриотизм, это когда я говорю – я люблю это и зову тебя вместе со мной любить это, и я полюблю твоё, если ты любишь своё так, как я люблю своё. Вот это взаимопроникновение и есть та основа, на которой зиждется всё. По крайней мере, в нашем котле, который как Америка, всё переваривает, всё перемалывает. Только это византийский котёл, он другой. И я думаю, мы говорим не только о кино. Это и кино. И когда вы сейчас рассказали о первом мультфильме для глухонемых, созданном на казанской киностудии, я подумал, что я не знаю: жесты глухонемых, говорящих по-татарски такие же, как на русском? Это международный язык? То есть русский глухонемой поймёт татарского глухонемого?»

Получив ответ «да», Михалков продолжил:

«Тогда я могу сказать, что глухонемые раньше нас нашли общий язык! А мы, к сожалению, часто остаёмся глухонемыми. Я бы очень хотел, чтобы наш сегодняшний разговор носил характер общения не вежливых гостей с вежливыми хозяевами. Я хотел бы, чтобы мы ощутили внутреннюю необходимость этого диалога, а не желание просто поставить галочку и отпраздновать пятилетие фестиваля мусульманского кино.

Я очень рад, что есть такое понятие – фестиваль мусульманского фильма. Это кого-то напугало сначала – как это так? Да так! Не разных религий надо бояться, а объединения безбожников. Вот что страшно. Верующие люди всегда договорятся. Потому что самым главным в их жизни является не то, что они главные в жизни, а то, во что они верят, и во что верили их предки. И это объединяет их жизнь, а не разъединяет. Разрушительная сила, объединяющая безбожников, приводит к тому, что мы имели в течение почти 80-ти лет. И наш разговор носит совершенно индивидуальный характер, а не зацикливается на страданиях по поводу наших планов».

 

Art-promenade: Никита Сергеевич, Вы сказали много красивых слов по поводу толерантности. Но что нужно конкретно делать, чтобы возродить российский кинематограф во всём его многонациональном многообразии?

Курочка по зёрнышку… А Вы как думали? Или – поговорили и возникло? Нет! Пять лет существует фестиваль? Существует! Работа идёт? Идёт! На пятый год произошёл этот диалог. За это время случились очень важные вещи, например, связанные с тем, что первая татарская картина, сделанная здесь, представляет Татарстан на фестивале. Это принципиально важно. Даст бог, мы будем проводить секретариат в Нальчике, куда соберём Северный Кавказ. Там огромный художественный потенциал. И абсолютно нет никаких технических возможностей. И, собрав всю информацию, я буду говорить на совете при премьере о том, каким образом можно создать хотя бы минимальные условия для региональных кинематографов. Ведь они приехали в Москву, отсидели на пленуме, на съезде – и всё! Такими акциями мы хотим возродить российский кинематограф. Не получается взять мешок, и раздать – нате! Нет таких возможностей. И мы – народ фольклорный: опустил 15 копеек – вынул 5 миллионов! И сказки наши: жили три брата – два умных, третий дурак на печи лежал, печь взяла и поехала. У нас скатерть-самобранка, ковёр-самолёт… Мы так живём! Но если мы будем обращать внимание на проблему российского кинематографа, рано или поздно это даст свои результаты. Потому что если не будет кинематографа в тех регионах, о которых мы говорим, то постепенно и регионы перестанут интересовать. Это часть целого. Но не ждите всего и сразу. Это трудно, это долго, но мы делаем! Я очень тешу себя надеждой: шажок, ещё шажочек… То, что пятый фестиваль уже живёт полной жизнью и честно и конкретно называется «фестиваль мусульманского кино», а не «общечеловеческих ценностей» – это хорошо. И я хочу видеть и находить, и смотреть мусульманское кино. И хочу смотреть русское кино. В этой определённости и существует толерантность! А не в размытом некоем среднеарифметическом.

1 октября 2009 года

наверх